1986 — 1988. "Красный Маяк" посреди "Лыжни России"
1999. На лыжах поперёк Финляндии
1986 — 1988. "Красный Маяк" посреди "Лыжни России"
Еще в каменном веке в окрестностях Москвы жили первобытные люди, о чем свидетельствует находка черепа древнего человека — на берегу реки Сходни, на северо-западе Москвы. Что было в это время в Чертанове, науке неизвестно.
Историческая справка.
Был когда-то на краю Москвы совхоз «Красный Маяк». Совхоз по-соседски поделился названием с местной лыжной базой. В конце 50-х доехать сюда можно было на городском автобусе № 2. Он ходил от Павелецкого и довозил чуть дальше того места, где сейчас круговая развязка на Чертановской. Отсюда вела дорога, обсаженная живой изгородью. Теперь эта дорога стала тупиковой загогулиной для улицы всё с тем же неистребимым именем, «Красный Маяк». Ведь и станцию метро готовились обозвать так же. Но чехи подвернулись, со своим магазином «Прага». Пол-Москвы туда за дефицитом ринулось. По магазину и станцию окрестили.
Двухэтажное строение базы сейчас заброшено и заколочено. Рядом процветает некий КК «Солнечная лошадь». Короче, «Солнечная кака». Лыжных трасс отсюда давно уже никто не прокладывает. Не нужны они стали ни базе, которой нет, ни чертановской спортшколе. Разве что сами лыжники бороздят по старой памяти коньковую «пятёрку». Классическую во многих местах завалил бурелом, после чего её окончательно затоптали аборигены. Эти две «пятёрки» считались лёгкими. На них проводили районные соревнования, сдавали нормы ГТО и студенческие зачёты по физкультуре.
Однажды обскакала меня тут долговязая студентка на смешных, деревянных лыжах-коротышках. Догнал, конечно, и подпирал до финиша. Потом прогулялись по лесу. Из прогулки стишок возник. И попал не в те руки. Стишок давно сгинул, а последствия — навсегда. Речь не о них, однако.
Дистанции посерьёзнее, от 10 до 30 км, начинались от парадного старта и уводили южнее, сначала вниз, к речке Городне, а потом вверх, к Голубину и Ясеневу. Летние кроссы по тем местам бегал мимо пшеничных полей и яблоневых садов. Официально совхоз ликвидирован в 1979-м, но последнюю жатку я видел в поле за котельной на Днепропетровской в 1984-м. Ясеневские сады бульдозер сгрёб в кучу гораздо раньше. Новый проспект прокладывали в 1976-м по бульдозерной зачистке.
Лыжные трассы готовили настоящие умельцы. Например, в гололёд они умудрялись разрыхлить задубевший покров бороной, чтобы только затем пройтись резаком. До такого не додумались даже продвинутые финны. Их могучая техника красиво формует колею на относительно мягком снегу, а на льду просто едва намечает направление.
Звёздный час «Красного Маяка» пришёлся на зиму 1986 г., когда сюда на три года пришла «Лыжня России». До этого она начиналась за МКАД, в районе метро «Медведково». Дальше лыжники шли на север и запад, через Химки и Сходню до Планерной. Здесь кончалась первая «тридцатка». Самые могучие уходили на вторую, уже местного разлива.
Мне второй «тридцатки» не досталось. В тот год (1985) её отменили по погоде. Мало не показалось, однако. На мост через канал им. Москвы, что возле Долгопрудного, я на своих «деревяшках» вскарабкался бойчее тех, кто буксовал на пластике. Зато поле за Старбеевом замучило своим безбрежьем. Перед глазами до сих пор раскачивается километровая змея коньковых лыжников, упёртых в северный ветер. После финиша долго искал остекленевшими глазами свой автобус. Лыжи держал чуть ли не в зубах: руки-ноги обледенели. Добрёл, не приходя в сознание.
Следующей зимой, как только стало известно о новой трассе, начал её загодя осваивать. Старт намечался далеко, на выезде из Москвы по Калужскому шоссе. Зато "хвост" — рядом с домом, в Битцевском лесу. Финиш — на лошадином стадионе у Балаклавского проспекта. Для тренировки ходил встречно, за МКАД, на Потапово и дальше. .
Схему трассы теперь уж не сыскать. Очень приблизительно воспроизвожу её по памяти на нынешней электронной карте. Для сравнения — карта 1989 г..
Сразу за МКАД, слева от шоссе, было подготовлено огромное, чуть ли не в километр длиной, стартовое поле, открытое на юго-запад. Оно вмещало более 13 тыс. лыжников. На каждую тысячу стартовых номеров был отдельный проход в ограждении. Под раздевалки приспособили автобусы: они выстроились по правой стороне шоссе. В них же можно было переодеться после финиша, на Балаклавском.
Основное направление — вдоль Калужского шоссе, по землям совхозов «Воскресенское» и «Коммунарка». Уже на 9-м км — развилка: налево 30, прямо 60. Первый пункт питания был возле спортбазы ЦСКА, примерно на 30-м км. Отсюда уже к дому. Через Потапово, Чернево, Поляны, Качалово. МКАД переходили по Битцевскому путепроводу. На него в день гонки завозили снег. По просекам в Битцевском лесу выходили к Городне.
Смотрел, как день за днём прокладывается трасса. Конечно, гусеничный бульдозер ЧТЗ — не лучший вариант, но ретраков тогда где ж было взять. Вот и терзались мы, как буридановы ослы: посерёдке приутюжено, но для конька узко, а по краям — рыхлый снег в гусеничных колеях. На подъёмах бывало наоборот, утрамбовано до ледяного блеска: ни коньком, ни классикой, только на четвереньках.
Критическая точка — переход через речку Городню на 55-м км. На первый раз, в 1986 г., для спуска выбрали кривой и крутой склон, по которому от «Красного Маяка» дистанция всегда шла в гору. Деревья на склоне обмотали старыми матрацами, взятыми из спортивной гостиницы. Не знаю уж, помогли они кому или нет, но мне, к счастью, не понадобились. Съехал, на удивление, нормально. Тем более, что за две недели до старта угораздило травмироваться на ровном месте, причём как раз на подходе к этому спуску. Наехал лыжей на сучок, он вздымнулся, проткнул брюки и вонзился в икроножную мышцу. Ползком добрался я тогда до базы. По счастью, фельдшерица была на месте и остановила кровь. Рана едва успела зажить ко времени.
В последуюшие два года спускались уже по другой просеке, левее. Подход к речке самосвалы заваливали грязным снегом, — чтобы притормозить лыжный поток перед самым крутым участком.
Возле лыжной базы был развёрнут последний пункт питания. Дальше трасса раздваивалась, — чтобы лидеры основной дистанции не наезжали на арьергард укороченной. «Тридцатку» проложили левее престарелого дома, а марафонцы обтекали его справа. Перед спуском и поворотом под эстакаду трубопровода стоял огромный щит с восклицательным знаком. Кто успевал понять, подтормаживал. Я оказался среди прочих. Левым боком едва не снёс обледенелый бруствер. Выжил, однако.
Сейчас впечатления от трёх гонок мало различимы в памяти. Стартовые номера выдавались в порядке прибытия на финиш в предыдущей гонке. Поэтому в 1987 и 1988 годах стартовал в восьмой-девятой сотне. Конечно, накануне первой в жизни «шестидесятки», которую предстояло пройти — опять же впервые — на пластиковых лыжах, сильно нервничал. На всякий случай переутеплился.
Безрукавка на меху досталась мне по наследству от не очень даже родственника, военно-полевого хирурга времён Отечественной. В ней можно было тренироваться при любом морозе. Теперь она тоже сгодилась, особенно когда после 45 км раскочегаренный организм стал остывать на ветру. Вообще-то, для первого раза не особо осторожничал: шёл на результат. Начальные километры бежал полуконьком, по краевой лыжне. Постепенно ускорялся сбоку потока. На развилке решительно рванул правее. В подъём на 40-м км частил так, что стал задевать за чужие лыжи. Среди матюков различил голос старинного знакомого, с которым бегали в одной команде лет за тридцать до того. Обогнал его, а через полчаса иссяк, оголодал. Пришлось доставать НЗ. Закусывать копчёную колбасу снегом из варежки. Может, и неправильный харч, но помог. Не только мне: в 1988 г. на «Лыжню России» отважился выйти мой 13-летний сын. Так вот он брал с собой на свою первую в жизни «тридцатку» такую же нарезку.
Тяжелее всего давалась предпоследняя «пятёрка», от МКАД до «Красного Маяка». Она казалась бесконечным тягуном, хотя на самом деле рельеф тут был всякий. Зато потом можно было с гиком-свистом мчаться мимо яблоневого сада и дальше, вниз, к Чертановке. Последний подъём, лошажий полукруг и — победный взгляд на табло: 4:51, 4:30 и 4:29.
Зачем сейчас, через двадцать лет, эти воздыхания головы, повёрнутой назад? Когда и зимы-то настоящей не осталось, не то что лыжни в Чертанове. — Не знаю. Может, только затем, чтобы лишний раз убедиться в старой истине: было бы желание.
28.03.2008
1999. На лыжах поперёк Финляндии
Поперёк — только в том смысле, что не вдоль. А то мне уже воткнули: дескать, поперёк всей страны аж 444 км. Кто бы спорил.
Итак, всё началось в феврале 1998-го. В стартовом городке "Лыжни России" к брезентовой стенке одной из палаток (тогда ещё не было морозильного ангара, а были солдатские палатки с печками-буржуйками) было пришпилено приглашение съездить в Финляндию, на 75-километровую гонку 'Finlandia hiihto' ("Лыжня Финляндии", если угодно). Времени на подготовку и оформление поездки уже практически не оставалось: до старта всего две недели. При моей дурной привычке ко всему готовиться издалека идея отпадала. Но только до следующего сезона. В январе 1999-го нашёл подходящую турфирму. Там сделали всё необходимое: по моей наводке отправили заявку, получили подтверждение, оформили визу, оплатили гостиницу и купили билет на поезд "Лев Толстой", Москва — Хельсинки. Правда, билет привезли в последнюю минуту, уже на вокзал. Но в остальном сработали без сбоев и ограбили не очень. Параллельно организационной шла и лыжная подготовка. Только за первые три недели февраля накатал 450 км. 14-го числа пробежал "Лыжню России" (50 км за 3:11), а 21-го — "Московскую лыжню" (40 км за 2:48). Главную прикидку сделал 23-го: самостийно прошёл классикой 50 км по трассе МЛ за 3:41. С такими результатами предстоящая гонка никак не тянула на авантюру, и я спокойно отправился в Лахти. В пути приключений не было. Только на границе необъятная тётка-идиотка с ущербным таможенным взором всё домогалась, не собираюсь ли я "толкнуть" финнам свои 'Kneissl'и и тем нанести урон родной стране. Дошло до смешного. На обратном пути она же (!) заподозрила меня в том, что я везу эти же лыжи контрабандой из Финляндии!
В Лахти приехал вечером, а с утра сразу отправился в оргбюро гонки. Дорогу спрашивал у прохожих: приятно удивило, что все встречные финны понимали мой немецкий. Перед отъездом я на всякий случай купил русско-финский словарь. Но он пригодился только отчасти: перед походом в магазин я заучивал по-фински такие слова, как хлеб, сахар, булавка и т.п. А для живого общения вполне хватило немецкого. Организаторы гонки предвидели наплыв участников из России: на отдельной стойке был плакатик: "Здесь говорят по-русски". Правда, появился он не сразу, а после обеда: к тому времени я уже получил свой стартовый номер у стойки "Deutsch". Но перед тем пришлось ещё побегать по городу: стартовый взнос хотя и был заявлен в долляриях, но принимали его только в местных марках. Да-а, там вам не тут! То ли дело в Москве, где обменников как поганок в дождливое лето. А в Лахти полтора банка, да и у тех суббота — выходной. Хорошо хоть, выручила почта, где наконец-то удалось заполучить нужные дензнаки. В поисках почты наткнулся на своего знакомого по Гамбургскому марафону 1997-го года. Приятель метался с лыжами наперевес в поисках не только местной валюты, но и пристанища. За стартовыми номерами мы уже отправились вместе. Кстати, сами номера меня разочаровали: хлипкая бумага, примитивный дизайн. За 90 долляриев можно было бы и номерные маечки заказать.
Во второй половине дня я успел ещё опробовать всемирно знаменитую лахтинскую лыжню. Я увидел её издалека и по битцевской привычке на подходе зарыл свои боты "Прощай, молодость!" в снег. В каждый ботинок положил заготовленную дома записку на двух языках: "Ich komme gleich zurueck! Я сейчас вернусь!" В Битце мой пакет с обувью практически всегда откапывали собаки. Для них записки оставлять смысла не было. А здесь собак вообще не было и быть не могло! Как не было пешей публики, непрерывно гадящих лошадей, лесовозных тракторов, буйных снегоходов, блудных джипов — ничего! И ведь никто трассу специально ото всех этих напастей не охранял: просто у местного населения напрочь отсечён вандальный синдром. Народ воспитан, в частности, рублём, то бишь маркой: ненормального без лыж или с собакой штрафанут так, что мало не покажется. И вот предо мной широченная, на три колеи, ровная дорога, уходящая от лыжного стадиона и трёх трамплинов (рис. 1) в подъём. У самого маленького трамплина замечаю группу дошколят и их тренера: эта малышня уже вовсю прыгает! Вообще, детей с учителями или родителями на лыжне очень много. Их сызмальства приучают бегать на хорошем инвентаре. Как не вспомнить наши примитивные носковые ремни, с которыми лыжи абсолютно неуправляемы, а всякая охота кататься пропадает.
Итак, я с удовольствием качу по финским лыжерельсам. Поскольку дело было в канун гонки, мне довелось увидеть, как их прокладывают. Ретрак обрабатывает трассу за один проход: сразу и снег укатывает, и три параллельных профиля формует. Именно формует специальными роликами, а не режет снег после обкатки снегоходом, как это принято у нас.
Незаметно прошёл километров пять, потом увидел на столбе схему местных трасс и пробежал ещё две "пятёрки" по примыкающему кольцу. Ноги слегка замёрзли, и я зашёл их погреть в некое строение с надписью 'Tapanila', которое я бы назвал приютом для лыжников (рис. 2). Камин с настоящими дровами, во всю длину боковой стены: сиди и грейся! Камера хранения, вроде тех, что у нас в универсамах. Смотритель, он же — хранитель личных лыжных дневников: то и дело к нему обращаются их владельцы и вписывают в тетрадки свои километры. И всё — бесплатно. А главное, этот гостеприимный дом, оказывается, находится в нескольких сотнях метров от того места, где я зарыл свои чуни: трасса подходит сюда по полукольцу.
Вернувшись в гостиницу, готовлю лыжи на завтра. Прогноз по Лахти сомнительный: то ли плюс, то ли минус. Мажу "Уктусом", от +1 до —2 °С. Накануне возле оргбюро, а в день гонки у старта и на трассе работали пункты смазки. Я так и не понял, халявные или наоборот. Решил обойтись: если ошибусь, винить будет некого. Старт в 9 утра, но не в Лахти, а на 75 км восточнее (я не смог запомнить труднопроизносимого названия городка). С 6 до 6.30 — посадка в автобусы, отходящие от оргбюро. Переобуваюсь в дороге. Примерно за час до старта мы уже на месте. Сюрприз: в зоне старта минус 6! Перемазываться не стал: отдачи наверняка не будет, а пока доберусь до Лахти, потеплеет. Так оно и оказалось. Порадовали туалеты в стартовом городке: для особо привередливых — просторные, чистые, тёплые кабины с водопроводом; для мужской массовки — просто огороженный загон на снегу. Как не вспомнить Яхрому, где владельцы гаражей каждый год обороняются от нашествия страждущих, а тем просто больше некуда деться со своей нуждой.
В стартовом коридоре занимаю место поскромнее, в заднем секторе. Уже на первых километрах понял, что ошибся: попал в тусовку явных чайников местного разлива. Выстрелом из охотничьего ружья старт дал инициатор и командор гонки Юха Мието. Его портрет будет приветствовать нас через каждые 5 км (рис. 5). А пока перескакиваю с лыжни на лыжню (их сначала много, потом 5, 4 и, наконец, 3), обхожу явных тихоходов. На 15-м км — первый серьёзный тягун (рис. 3, 4). Все карабкаются "ёлочкой", хотя с ходу можно было бы кое-где вкатывать. Но сквозь толпу не попрёшь. От неё удаётся окончательно оторваться только после 20-го км, когда лыжня пошла по озёрам. На льду ретракам формовать нечего, но колеи, хотя и мелкие, уже накатаны. Даю волю рукам: стараюсь от берега до берега катить бесшажным одновременным. Меня буквально несёт. Азартно обхожу одного за другим. И вдруг, на 47-м км, с ужасом чувствую: "керосин" кончился! В этот момент меня буквально спас транспарант пункта питания, замаячивший на горизонте (рис. 6). Я еле дополз до него, набил рот чем-то безмерно аппетитным, а жевать нечем: зубья я полностью сменил лишь тремя годами позже. Подкрепился под завязку, пополз дальше и... неожиданно раскатился так, что в самый тяжёлый двухкилометровый подъём на 66-м км вошёл играючи, хотя многие на нём просто останавливались передохнуть. Повторный кризис наступил на 69-м км. Решил остановиться и пустить в дело свой НЗ (соевые батончики "Рот-Фронт"). Трасса в этом месте была узкой, стоять пришлось на обочине, по колено в снегу. Как обидно было видеть, сколько народу прошелестело мимо! Ещё обидней стало, когда буквально через полкилометра обнаружился последний пункт питания, — возле той самой Тапанилы. Ещё раз поел, теперь уже явно впрок и о-очень медленно, через силу, поволокся на последнюю "пятёрку".
Перед финишем на стадионе в Лахти — спуск с поворотом. В поворот не вписываюсь, лыжи несёт по прямой, и я стоя зарываюсь в снег, который здесь выше человеческого роста. Хорошо, мягкий. Невольно вспомнил "Лыжню России"-88. Там за километр до финиша (на КСК "Битца") надо было съехать с поворотом под теплотрассу и сразу повернуть направо. Перед съездом был огромный восклицательный знак, но я легкомысленно разогнался, так что перед правым поворотом врубился левым боком в обледенелый ограждающий бруствер. Чудом не сломал плечо или ключицу. А в Лахти я просто пятился из сугроба, пока не вернулся в колею, и съехал на лыжный стадион. Устал я до изнеможения: круг по стадиону показался бесконечным. После финиша долго ждал, когда на табло появится мой результат: 6:03 (рис. 7). Для моих 59 лет вполне прилично. Через 4 года, на суперсотне "Лыжного спорта", я пройду 75 км за 6.00, но — коньком. А ещё через два года, на суперсотне-2005, с трудом одолею 71,5 км за 7 часов. И при этом окажусь единственным, кто пройдёт по трассе классикой. Уже в Москве я выяснил через интернет, что среди 2700 участников гонки я был 748-м. Теперь о таком остаётся только вспоминать. Что я с грустным удовольствием и делаю.
Мой поезд на Москву отходил на другой день вечером, и с утра я снова гуляю по Лахтинской лыжне, с которой просто жаль расстаться. Незаметно для себя накатываю аж 40 км — после вчерашнего-то! Прошёл бы больше, но не хотелось мешать участникам второго дня гонки: они шли коньком те же 75 км, и надо было уйти с трассы до встречи с ними.
В последние годы регламент гонки то и дело меняется, дистанция сокращается по погоде и прочим обстоятельствам. Мне повезло: в 1999-м трасса была самой длинной, а погода — вполне благоприятной. Но когда меня спрашивают, не хотел бы я ещё побывать в лыжной стране Финляндии, я сомневаюсь: вряд ли смогу повторно пережить возвращение оттуда в загаженные и затоптанные столичные лесопарки.
Рис. 1. Три трамплина
Рис. 2. Лыжный приют
Рис. 3. Первый подъём
Рис. 4. (n + 1)-й подъём
Рис. 5. Привет командора
Рис. 6. Заправка
рис. 7. Наградной лист24.12.2005
БегоВатты. Оглавление
На главную
Обратная связь. E-mail: tblrenko@yandex.ru