1957. Р/р б/р: мой котлован
Летом 1957-го официозная Москва неуёмно тарахтела по поводу всемирного фестиваля молодёжи. У меня, как и у всех москвичей, хватало своих забот. Надо было с умом распорядиться двухмесячной паузой между школой и вузом. На эти каникулы пришлась моя первая настоящая работа. Никакой биржи труда, тем более для несовершеннолетних, тогда быть не могло. Устраивал себя сам (как и всю последующую жизнь). Пришёл в райком комсомола. Там какой-то деятель проэкзаменовал меня по каллиграфии (ну, прямо сюжет из "Идиота") и попросил "пока" заполнить какие-то дипломы, числом в несколько сотен.
Усадил, не спросивши имени,
Писать, кого и за что, —
Чтоб я на писанину выменял
Силы своей поток.
Зато на другой день он же выдал мне адрес некоего стройуправления (оно было на соседней улице). Там меня оформили на временную работу в должности р/р б/р (разнорабочего без разряда) и направили на стройку, в Старый Зыковский проезд, что в районе метро "Аэропорт".
Стройка начиналась буквально с нуля: дощатая бытовка на краю начерно отрытого котлована. Экскаватор всем хорош, но геометрия у него скорее по Лобачевскому, дуговая. Тогда как для дела нужна яма по Эвклиду: с прямыми углами и плоским дном. Вот эту несообразность мы, т.е. двое-трое р/р б/р, и обязаны были устранить. Для такой малочисленной команды зачистка котлована — дело неизбывное. Углы и основание мы ровняли лопатометрами день за днём, а работы только прибавлялось. По одной из продольных сторон нужно было проложить траншею для коммуникаций, траншея прерывалась колодцами, колодцы при раскопках поплыли, появился плотник, стал ладить крепь, потом появилась грунтовая вода, появился механик с насосом, пришла пора класть трубы, механик пересел на тракторный трубоукладчик, и так до бесконечности.
Поначалу вчерашний школяр в амплуа землеройки чувствовал себя беспросветно измочаленным. Я с тоской поглядывал на соседнюю школу: там на фронтоне были часы. Дожить бы до обеда! В 12.03 мой бутерброд уже уничтожен, и я лежу на штабеле бетонных плит, подложив под себя снятые сапоги, а под голову — рукавицы. Иногда засыпал, пригретый солнышком, да так, что не сразу и находили. После обеда мне было легче остальных: по закону я работал не 8, а только 6 часов.
К тому времени, когда усталость сменилась выносливостью, стройка стала для меня занятием не изнурительным, а познавательным. Особенно интересно было поработать в помощниках у прораба. Я не просто бегал с геодезической рейкой вокруг и внутри котлована. Прораб научил меня, как надо переносить на натуру горизонтальную и вертикальную проектную разметку будущего дома. По периметру вкапываются разметочные столбики. К ним пришивается дощатый разметочный пояс. В контрольных точках этого пояса забиваются гвозди. Между гвоздями на противолежащих точках натягивается струна. По струне перемещается отвес. По отвесу центрируются фундаментные и стеновые блоки. Для этого в дно котлована точно под остриём отвеса забиваем колышек. Его верхний обрез выверяем по теодолиту и, если понадобится, заглубляем до проектной отметки. Между парой соседних колышков кладём рейку, на неё — уровень (ватерпас). Это дополнительный контроль горизонтальности.
Под будущий фундамент отсыпаем привезенную на тачках щебёнку и утрамбовываем под нижний обрез рейки. Когда р/р б/р выровняли грунт и отсыпали щебёночную постель под первую плиту, работу приостановили: завтра прибудет большое начальство — для торжественной закладки Первого Камня. На другое день при большом стечении руководящих животов трубоукладчик действительно опустил с борта котлована в яму бетонную плиту, а р/р б/р долго ворочали её ломометрами, чтобы довести до проектного положения. Процесс пошёл! Весь план фундамента мы вручную постепенно воспроизвели на дне котлована в виде щёбеночного прямоугольника, с поперечными и продольными связями.
Когда пришла пора укладывать на плиты фундаментные и стеновые блоки, трубоукладчик уже не годился. Рядом с котлованом р/р б/р (опять же вручную) подготовили основание для подкрановых путей. Кран ставили на место спецы. Вернее, ставил он себя сам, а они только подготовили самоподъём. Монтаж фундамента вели уже профи, а мне поручили гидроизоляцию. Звучит солидно. На самом деле, я должен был жечь в самодельной железной печке горючий строительный мусор, — чтобы разогревать битум до кипящего состояния. Затем переливал его в ведро и кистью обмазывал фундаментную стену с внешней стороны. Этот напалм однажды капнул мне на ногу. Дикий ожог не спас меня от выговора: жара не жара, а сапоги на то и выданы, чтобы ими пользоваться, а не щеголять в сандалиях. Весь рабочий день я метался по площадке в поисках всего, что горит. Кочегарил печку. Зачищал и мыл участок стены — без этого битум не приклеится, а отвалится, как обои от забелённой стенки. Наконец, красил-мазал и перемазывал, если всё же где-то отваливалось.
Все строители считались сдельщиками. Сдельные расценки были копеечными, да к тому же фантастичными, поскольку предполагали работу без простоев. Поэтому прораб, когда закрывал месячный наряд, исходил не из расценок, а из устоявшейся неофициальной цены рабочего дня. Условно говоря, сам прораб стоил 50 руб. в день, механик — 40, а р/р б/р — не больше 30. На нужную в месяц сумму зарплаты прорабы "рисовали" объёмы работ — не менее фантастичные, чем расценки. Эта практика утвердилась не только в строительстве, но и везде, где использовалась сдельщина. Например, в транспортном цехе на 50 машин могли таким способом "отремонтировать" за месяц автопарк из 1000 единиц.
Эти "художественные" достижения были известны всей стране. Иногда проводились показушные кампании "по борьбе с приписками". Козлов отпущения находили не глядя, на любом предприятии, на любой стройке. Взять могли бригадира, прораба, ну, максимум начальника цеха. Директоров уже не трогали — партноменклатура! А сроки навешивали огромные, да и расстрелять могли. Ведь любой эпизод можно было копать хоть на год назад, хоть на десять лет — до "особо крупных размеров". Под одну из последних таких чисток осенью 1984-го угодил мой средний брат, тогда бригадир в строительном цехе завода. Дали 13 лет, отбыл 7 — до падения советской власти. А за что, собственно, так этого современным россиянам уже и не понять.
Вернусь, однако, в 1957-й. Подзаработать на своей же стройке р/р б/р могли по ночам. Ближе к осени начался т.н. централизованный завоз. Автопоезд приволакивал за раз 24 тонны силикатного кирпича, уложенного на поддоны — для крановой выгрузки. Но оборотных поддонов на стройке не было, а штрафы за простой были жёсткими. Поэтому мы с пулемётной частотой выбрасывали кирпичи по одному из кузова. Били не меньше половины, зато разгрузка шла предельно бойко. На всю жизнь запомнился запах горячего силиката. За ночь мы опорожняли от двух до шести прицепов и полуприцепов. Потом додрёмывали в бытовке до начала рабочего дня. Днём, если не было иной работы, укладывали кирпичную россыпь в штабели. Ночью наше сверхурочное варварство вершилось по новой.
В дело кирпич пошёл только в сентябре, когда я уже начал учиться. Приехав в середине месяца за расчётом, увидел, как растут стены первого этажа. Но подручным каменщика мне довелось поработать лишь спустя годы и уже на другой стройке. Через много лет забрёл в Старый Зыковский: типовая хрущоба затерялась среди себе подобных. Которая из них моя?
31.01.2006
СССРия (оглавление)
На главную
Обратная связь. E-mail: tblrenko@yandex.ru