Эковатты-3. Экологически чистые выдумки
Новогоднее от(к)рытие
Кран Василия Блаженного
Попутный ветер отторженья
Мороженая песня
Застольный сериал
Ты — моё желание
На чём ездит соловей?
Игра в ящик
Как хорошо быть стенолазом.
Новогоднее от(к)рытие
Она, когда увидела, рассЫпала глаза мимо клавиш: ...это нечто!!!!!!!!!!!!!!! Спасибо большое ща фото! Отсавлю на память!Потом он долго грелся об эти точки и тире, воткнутые торчком и на морзянке означающие благодарный восторг: а-а-а-а-а-а...
05.01.2007
Кран Василия Блаженного
Блажен, кто верует... А.С. Грибоедов. Горе от ума.
Если продырявился носок, познакомьтесь с красивой женщиной...
Из эстрадного анекдота.
Последние полвека Вася пребывает в таком возрасте, когда дырявый носок не штопают и уж тем более не зашивают через край. Просто переворачивают дыркой набок. Вася верит, что её при этом никто не увидит. Разве что очень захочет. Очки Вася достаёт сразу из футляра, а не из телепульта выковырнуть пытается, как некоторые. Чай Вася наливает в кружку, а не в бумажный стакан, который рядом. Тот, что со сметаной. Правда, здоровье Васю всё же мучает. Беда, когда здоровье некуда деть и не на кого обрушить. Разве что на Европу, где Вася регулярно занимает достойное место. Среди чемпионов тринадцатой свежести. Вася верит, что от этого здоровье перестанет его мучить.
Всё бы ничего, но обрыдла Васе его жизнь замечательных людей. Продырявилась она. Давно и надёжно. На том месте, где у остальных — личная жизнь. В паспорте, значит. Там, где вы подумали, — тоже. Если вы подумали о той, которую ему бы хотелось. Чтоб принадлежала только ему. Чтоб была совсем своя. Хотя бы однокомнатная. Потому как жил Вася от электрички далеко, а сойдя с автобуса, за угол и налево. Ещё во времена исторического анахронизма вляпался в беспросветное коммунальное счастье. То самое. От которого одни не платят за телефон, а другие платят за всех. Чтоб не отключили. Вася верил телевизору и жил на яркой стороне. В смысле, платил. Пока не устал. Но тут как раз мобильники поспели. Вопрос отпал. Но не весь. Дыра неприлично сияла. Вася пытался повернуть дырявую жизнь хоть каким-нибудь боком, но так никуда свою недвижимость и не сдвинул. Потому что верил: никуда она не денется и сама сдвинется.
Ну, нету проку в родном отечестве! Вася сдался. Не в смысле, кому он сдался, этот Вася!? Совсем наоборот: евроженился. Вася верил классику. Того — вследствие ранней женитьбы — сильно раздражало неуёмное потомство. Отчего классик усердно дул на чужую воду: Жениться надо глубоким стариком, когда ни на что уж не способен. На восьмом десятке Вася решил, что созрел. Тем более, что незалежная русскоищущая вдова избыточных лет давно уже поджидала его за бугром ближней дальности. Вася однажды там чемпионил, наткнулся на финский домик и не слишком осторожно спросил о гостинице. За это теперь ему светила безвылазная виза в тот самый домик. С одной кроватью на всех, включая финскую кошку. Кошка ещё помнила хозяина. Поэтому имя её было втрое длиннее хвоста. По-русски она тоже понимала. Всего со второго пинка. Не то что Вася. Который вдовицу долго старался не понимать. Несмотря на все её пинки в сторону местной ратуши. Но — пришлось.
И вот уже Вася ищет в Москве угроязычную контору. Пусть нотариально подтвердит, что басурманская грамота — брачный вердикт, а не ваучер от финского Чубайса. Причём подтвердить это потребовали не русские визошлёпы, а совсем даже финские. Не потому, что обрусели в Москве и по-своему уже никак. А потому что для их визы нужен женатый штамп в русском паспорте. За бугром таких не ставят. Только в наших загсах. Где по-фински почему-то не принято. В конце концов Вася умарафонил-таки свое заграничное гражданское состояние до паспортного вида. С которым и в посольство не стыдно показаться. Чтобы в очередь лечь. За визой.
Но Васе просто так лежать некогда. Ему запасной аэродром строить надо. В ближнем приграничье. Чтоб было где передохнУть от заботливой вдовицы. Затеял Вася шиломыльную оперу. Коммуналку свою подмосковную продать, а питерско-выборгскую купить. В прологе Вася чуть было не запел Лазаря. Который опоздал на приватизацию. Но тут уж сама Госдума за Васю вступилась. Добавила опозданту ещё пару лет. В первом акте действующие лица скоренько сплясали под дудку ригоэлтора. Вася наконец-то вырвался из коммуналки. В бомжи. Зато с ячейкой в банке. Где деньги лежат. Для второго акта.
В антракте Вася сдуру позвонил в финский домик. Оказалось, что вдовица тоже времени зря не теряла. Поскольку трубка отозвалась по-свойски, мужским голосом. Вместо увертюры ко второму акту стряслось телефонное трио. Вася сразу захотел назад, в проданное Подмосковье. Ригоэлтор утешил: коммуналку не вернуть. Предложил однокомнатную мечту. Сами знаете, кого. Пятый этаж на восьмидесятом километре. Денег в ячейке должно хватить. Только купчую не зарегистрируют. Потому что Вася уже зарегистрировался, где не надо. Теперь надо оформить либо согласие новобрачной, либо развод. Пришлось Васе вызвать вдовицу на дуэт. В Выборг. Это такой город-полупроводник. С финской стороны туда можно въехать без визы. Для культурного обмена. Дорогих евро на дешёвую водку. Вдовица, понятное дело, не водки ради прибыла, а милосердия для. Ей очень жалко стало. Не Васю, конечно. Так что дуэт у них из разных опер сложился. Вася требовал назад свободу. Ну, вылитый князь Игорь во плену. Вдовица не противилась. Только воздыхала, как в "Царской невесте": Ох истомилась, устала я. Поэтому цену за васину свободу назначила божескую. Пусть-де возместит расходы на еврогульбу по случаю их бывшей свадьбы. В размере васиных недвижимых денег.
Вася ей верил. Поэтому дуэт кончился вничью. Чтоб мечта не ускользнула, Вася оформил её на неженатого племянника. У него и жил, пока переселялся. В васину честь в новой квартире забил фонтан. Даже гейзер. Горячий источник. Потому что Вася верил в сантехнику. В молодости даже любил её профессионально. Он верил, что если открыть вентиль на горячей воде, та потечёт из крана в ванной. А не из дырки в трубе. Откуда вылетит китайский одноразовый вентиль. Фонтан парИт, Вася от кипятка уворачивается, телефона нет, и вообще воскресенье. Это ж пока в незнакомом городе слесаря найдёшь, чтоб на подвальной двери замок срубил и стояк перекрыл. В выходные дни слесарЯ на улице не валяются. Короче, обмыл Вася все пять этажей. Горячительным. Сразу со всеми жильцами перезнакомился. Но Вася верит: ежели сразу не побили, то и в суд не подадут.
В общем, живёт Вася и радуется. Потому что верит: без финского домика, неверной вдовицы и гнилого вентиля — не было бы от новой квартиры истинной радости.
18.01.2007
Попутный ветер отторженья
Проштудируй-ка мне анатомию глаза. Откуда в нём взяться загадочному взгляду?
И.С. Тургенев. Отцы и дети.
Что делают тела при нагревании? — Потеют.
Студенческий фольклор
Помню детское потрясенье. Зажмуриваешь один глаз, а другому является чудо. Переливчатое, многоцветное. Чуть тронешь — всё по-иному. Глаз пытается запомнить картинку, но рукам неймётся. Ещё поворот, ещё, — сколько же красоты по ту сторону стёклышка! И до чего же та сторона не похожа на эту. Чудо притягивало и просто не давало жить. В конце концов не выдержал: надо же узнать, что там внутри. Вдруг удастся развернуть спрятанную красоту. Пусть не пропадает зря, а озарит наш убогий быт. В общем, раздраконил я подарочек. Красота рассыпалась мелкими стекляшками. Расковырянное диво называлось калейдоскоп.
***
Поезд Брест — Москва. Стоим в Минске. Сначала мне явились глаза. Впереди неё. Глаза такие, что раз увидишь, — и неодолимо потянет смотреть ещё. Заглядывать, как в тот калейдоскоп. Уставишься и гадаешь, что же в них такого неотвратимо влекущего. Почему голова сама поворачивается в их сторону. Почти сразу возникло опасное и неистребимое желание узнать, что же там внутри.
Возможно, всё дело было в анатомической аномалии. Она, как выяснилось, переходила по наследству. Год спустя я увидел вторую пару таких же глаз рядом с первой. То были мать и её пятилетний сын. Сейчас ему далеко за сорок. Легко вообразить, сколько слабополых душ могли прожечь его гиперболоиды.
Минская пассажирка назвалась Валентиной. Едва представившись, я наобум брякнул: “Вы не иначе, педагог”. Моя прозорливость ошарашила не меньше, чем неуёмный анатомический интерес к её глазам. Знакомство сразу заобещало больше возможного. Она действительно оказалась воспитательницей, в детсаду. За Полярным кругом, в городе Никеле. Через несколько лет я побываю там по чужой нужде. Теперь же Валя возвращалась после отпуска из родной Гореловки. Это в пяти верстах от автозавода в Жодине. Как раз туда из года в год будет гонять меня командировочный ветер.
Беседа наша катилась, как состав с горки. Мы торопили вагонные откровения и с тревогой ждали: дорога вот-вот кончится, и — что? Уже вползаем на Белорусский, а я никак не решаюсь. Ну же! Ведь исчезнет сейчас, вместе с сокрушительными глазищами. — Да, но с чего взбрело, что ей меня надо? Это уж потом она признается в письме: “...Подумала, стоя у окна: как жаль, сейчас поезд подойдёт к вокзалу, и я больше никогда тебя не увижу!” Ну, не выпало мне быть телепатом. Вот разве что авантюристом... Когда надо принять безрассудное решение, всегда вспоминаю рассказ не то Куприна, не то Чехова. О том, как двое прощались на вокзале. Когда поезд тронулся, провожавший подумал: “Почему мы должны расстаться? Кому и зачем это надо?” И — вскочил на подножку.
Всё! Когда она потянулась за чемоданом, молча упредил. Она было дёрнулась к стоянке такси, но я уже толкнул ногой дверь в метро. Из наших разговоров знал, что она остановится у родни в Кузьминках. Довёз и назначил свидание. Завтра мы до одурения целовались в Измайловском лесу. То было обоюдное смятение. Вот чем оно обернулось для неё.
Знаешь, как я жила эти два месяца после разлуки с тобой? — Будто я не в Никеле, а в Москве, с тобой, днём и ночью… Как бы то ни было, всё равно ты — мой. И я приеду к тебе.
Однажды она приезжала. Вернее, была проездом. Под Новый год. Дивным образом наша перенаселёнка за день до того опустела. Всю родню сдуло кого куда. На память о небывальщине остались четыре строчки:
Стала сказкою ночь-волшебница
И растаяла, как во сне.
Мне и верится, и не верится,
Что тебя уже нет в Москве.
По июльской жаре я ворвался в её Гореловку верхом на служебной таратайке. Перед тем от нетерпения нахально пересёк минскую трассу по прямой. Не заметил "кирпич", который велел сначала въехать в поток направо и развернуться. ГАИшник так и остался с открытым ротом. Может, и свистел. Я не слышал. Вовсю погнал по грейдеру. Вот её избушка, вот её глаза. Два разА. Втроём мы покатили на местный пляж. Пересёк ту же автостраду, затем железную дорогу. Вырулил к водоёму. Над ним воспаряло нечто, вроде как холодный туман. Пляжный народ дружно поджаривался на берегу. Мне, после раскалённой железной коробчонки, не терпелось освежиться. Валя ещё возилась с одёжками Женечки, а я уже с разбегу забурился на глубину. Бр-р-р! Вода оказалась горячей! То был пруд-охладитель местной ТЭЦ. Зимой тут поплавать, может, и приятно. Почти как в бывшем бассейне на месте несостоявшегося Дворца Советов. Но летом...
После теплоцентрального освежения отвезли мы парнишку домой, а сами отъехали в ближний лесок. Нет, то был не наш день. В таратайке — как в печке, снаружи — комарьё ужирает. Ни поговорить, ни руки освободить. Расстались ни с чем.
Через год-другой я снова был в Жодине. Валя к тому времени окончательно вернулась в родные места. У меня был её рабочий телефон. Из Москвы предупредил о приезде. Уже на месте несколько раз набирал номер. Когда её подзывали, клал трубку. С тем и уехал. Больше мы не виделись. Наверное, перегрелись друг об друга. Как об горячую воду по июльской жаре.
17.02.2007
Мороженая песня
Стою у окна и перемазываю лыжи со вчерашней оттепели на нынешнюю холодрыгу. Ловлю себя на том, что вид из окна обездвиживает до столбообразности. Так вот какое оно! То самое, которое белое и пушистое. Во всю ширь оконного проёма. Во весь простор заоконного двора. Деревья аккуратно завёрнуты в пух. Каждая ветка, до самого мелкого сучка. Даже фонарным столбам общей белоснежной красоты перепало, — чтоб не выделялись.
Я вспомнил, где и когда видел такое же диво. — За обледенелыми стёклами промороженного автобуса № 98.
Продрогшая студентка Люся девятнадцати лет 
зябко жалась ко мне и почти шёпотом напевала в ухо:
Песню зачем из дома понесу,
Если могу найти её в лесу?
Знаешь, какой красивый лес зимой, —
Тебе с морозом принесу его домой.
Синие сугробы
Убегают в лес...
Если петь тебе, то надо, чтобы
Песня начиналась здесь.
Если хоть раз в жизни женщина пела не со сцены, не в компании, даже не на кухне под журчание воды из-под крана, а вот так, только для тебя, прямо в ухо, — значит, жизнь не обделила.
На днях Люсе — 65. Было бы.
16.02.2007
Застольный сериал
Два брата всю жизнь считали мачеху своей матерью. При этом не забывали и изредка навещали родную мать. Которую тоже звали мамой. На свадьбе старшего были обе. Но не о них речь.
Старший прожил с женой тридцать лет. Выросли сын и дочь. Глава семьи внезапно умер. Через неделю родилась его первая внучка, дочь его сына.
Через пять лет жена сына умерла от белокровия. Второй раз он женился на молодой вдове с шестилетним мальчишкой. У той муж погиб в автокатастрофе. Теперь двое рано овдовевших растят разнополых детей. Те дерутся, как настоящие брат и сестра. Зато папу и маму считают общими и родными.
Дочь старшего брата замуж не вышла. Зато родила Катю. Вскоре отец Кати погиб в бандитской разборке. Катина мама живёт при своей матери. Три женских поколения в одной квартире.
Младший из двух братьев женился трижды. В третьем браке растил сына жены. Со временем приёмыш вырос и отделился, а его мать сгинула неведомо где. Младший брат запил. Спасать его пыталась родная мать (мачехи к тому времени уже не было). Потом его дом в Центре снесли, а ему дали новую квартиру. Оттуда его кто-то переселил так, что уже лет семь не найти.
Теперь вдова старшего брата живёт при вдовой дочери, выращивает внучку Катю, поддерживает родственные связи по всем своим и детским линиям, очень ими дорожит и даже гордится. Каждый год размашисто празднует свой день рождения. На этот раз родни было не меньше двадцати душ.
Нормальные люди. Душевные. Но что-то настораживает...
14.03.2007
Ты — моё желание...
Совершите вы массу открытий,
Вообще не желая того.
Из песни.
Она появилась у меня в доме. Доселе невзрачная жизнь обрела новизну и многоцветность. В окружающих вещах мне многое открылось заново. Оказалось, что серенькие тарелки и чашки — очень даже беленькие. Да ещё с цветочками! Жёлто-коричневая кастрюлька теперь слепит глаза эмалевым белоснежьем. Чёрный котелок, который родился под цвет неразмундиренной картошки, сверкает светлым металлом. Чугунная сковородка на глазах превратилась в алюминиевую!
Меня самого обуяла неуёмная страсть — заново познавать окружающий мир вместе с Ней. Чувствовать Её в руках, которые от Её присутствия обретают волшебную способность возвращать повседневным мелочам изначальную праздничность. Чуть ли не впервые в жизни радуюсь обилию этих мелочей. Каждая из них побуждает меня снова, до сладкого изнеможения, наводить блеск и лоск на потускневший быт. Вместе с Ней. Она помогает мне бескорыстно, безотказно и неприхотливо. Я всегда уверен: протяну руку — и вот Она.
В Ней есть даже что-то кошачье. Когда мы с Ней начали усердно намывать всякую утварь, вдруг само собой возобновилось одно приятное старинное знакомство.
Да что говорить, Она — просто прелесть, эта стальная проволочная мочалка!
16.03.2007
На чём ездит соловей?
Отчего соловей поёт? — Жрать хочет, оттого и поёт.
М. Зощенко
Всамделишные соловьи повергают в раздумчивость. Слышу их в лесу и тормознуто гадаю: Соловьиный проезд — это проезд для соловьёв? Если так, то когда, откуда, куда, зачем и на чём они ездят? По одному или скопом? Может, на местных автобусах? И почему я ни разу этой соловьиной езды не видал? Кому довелось, пусть поведает, не таясь.
Хотя от этих птичек и похлеще случались катаклизьмы. Например, в песне о сельской личной жизни. Героиня сперва мило убаюкивается:
За рекой знакомый голос слышится,
Да поют всю ночку соловьи.
В конце — всё наоборот:
За рекой уж голоса не слышится,
Не поют уж больше соловьи.
Скажете, подумаешь, беда — поют, не поют, какая разница? — Разница в соловьиных последствиях. Из той же песни:
Ах, зачем тобою сердце вынуто?
Спит мальчонка, он не виноват.
Мне не жаль, что я тобой покинута,
Жаль, что люди много говорят.
Ну, это смотря кого слушать. Ежели самих соловьёв, то они — желанные подельники в непорочном зачатье:
Как поют соловьи,
Тишина, поцелуй на рассвете,
И вершина любви,
Это чудо великое — дети.
Так что не зря в московских лесопарках соловьёв каждый год пересчитывают. Посредством телевизора. Который просит всякого услыхавшего подозрительную трель сообщить ему, телевизору. Чтобы прогнозировать нашу лесопарковую рождаемость. И соловьиную проезжаемость. А ещё — численность конной милиции. Потому что повадился в леса soloway-разбойник. Кириллица только скрывала от нас его латинско-американскую сущность. Вовсе это не птичка, а маньяк-одиночка (solo) с большой дороги (way). Иначе с какого перепугу Илья Муромец от него напрягался?
Тем более, что оборотни случаются не только в погонах:
Соловей, соловей, пташечка,
Канареечка, жалобно поёт.
Раз поёт, два поёт, три поёт.
Перевернётся и опять поёт
Задом наперёд.
Разобраться с таким перевёртышем и продегустировать его вокал смогла только крыловская когтистая дама-искусствовед:
Мне скучен писк такой и от моих котят.
Нет, вижу, что в пенье ты вовсе не искусен.
Всё без начала, без конца.
Посмотрим, на зу6ах каков-то будешь вкусен!
И съела бедного певца
До крошки.
Петь вслух — вообще небезопасно. Вспомним хотя бы про акустический резонанс. Это когда басом можно потолок обрушить. А в лесу прифронтовом и вовсе не расчирикаешься:
Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат.
Пусть солдаты немного поспят.
Кто спит, тот обедает. Не соловьями же.
Чем обедают сами соловьи, неведомо. Знамо, кормятся не баснями. Но и не своими же песнями. Во-первых, рот (пардон, клюв) занят. Во-вторых, слушать их исстари повелось на халяву. Поэтому они вполне обходятся без нас:
И что мы все для соловья!
У соловья ведь жизнь своя.
19.04.2007
Игра в ящик
Можно я приду к тебе завтра? Он бегал в универсам, а потом ждал.
Она устраивалась в кресле. Помоги мне вот здесь. Он помогал.
А теперь просканируй мне это место. Он сканировал.
А ты не мог бы? Он мог бы.
Ты накормишь меня? Он кормил.
Ну, расскажи мне что-нибудь, только не очень страшное. Он рассказывал.
Ты проводишь меня? Он провожал.
Потом неделю думал: Чего она приходила?
И ждал снова.
Пока не ослеп.
Ты придёшь завтра?. Она приходила. По дороге забегала в универсам.
Он устраивался в кресле. Помоги мне вот здесь. Она помогала.
А теперь просканируй мне то место. Она сканировала.
А ты не могла бы? Она могла бы.
Ты накормишь меня? Она кормила.
Ну, расскажи мне что-нибудь, только не очень страшное. Она рассказывала.
Они гуляли в лесу. Ты проводишь меня? Она провожала.
Потом неделю думала: Чего она приходила?
И приходила опять.
20.06.2007
Безродные космополиты
Он знал Её с тех пор, как Она появилась во Вселенной.
Их орбиты иногда сближались.
Однажды, пролетая мимо, она поздоровалась. Он машинально ответил. Весь следующий виток по орбите гадал: кто же это?
Потом он долго жил. Не с Ней.
Называл её именем и отчеством. Не Её.
Соорудил диссертацию. Не Ей.
Как мог, изводил себя. Не ради Неё.
Грянуло очередное сближение орбит.
Он вёл себя так, будто всё это у него было с Ней.
Её это не удивляло.
Расставаться не хотелось.
Но всемирное тяготение никто не отменял.
23.07.2007
Как хорошо быть стенолазом!
В былые времена я серьёзно зарабатывал. Редкий гонорарный день обходился без звонка.
— Ты не мог бы помочь?
— Приди и возьми.
— Ну, ты и жлоб! Где ж я возьму столько времени!?
— (Из-под потолка) ?!?!?!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Порой я оказывался позарез нужным.
— Мне очень-очень надо, архисрочно! Можно, я приеду?
— Приезжай, сделаю.
— Ты несносен. Будто не знаешь, что в ближайшие две недели я приехать не смогу!
— (Из-под потолка) ?!?!?!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Пожалуй, и теперь от меня есть некая польза. По крайней мере, некоторые так думают. Если иногда звонят.
— Ты не знаешь?..
— Знаю.
— А как бы мне это сделать?
— Попробуй вот так.
— Ты что, издеваешься?! У меня и без этого голова разламывается!
— (Из-под потолка) ?!?!?!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
23.08.2008
Далее...
На главную
Обратная связь. E-mail: tblrenko@yandex.ru